Места, связанные с детством, неискоренимо живут в памяти. Тянется душа к заветному, а потому неистребимо желание перенестись в родные уголки: походить, посмотреть и еще раз восстановить наяву и воображением картины минувших дней.
Вот снова в хуторе и иду по проселку, обрамленному цветущим донником. Некогда выбитая в пыль дорога теперь подернулась подорожником. Петляя между пепелищами казачьих усадеб, проселок переваливается через бугор и упирается в заросший камышом и тальником берег реки. Дальше пути нет. Старинный мост на дубовых сваях не соответствовал стандартам колхозной эпохи и его развалили. Новинка прогресса — плотина с трубой в середке продержалась недолго, — за считанные весны половодье сделало промоину и растащило глиняную отсыпку по пойме. Не отыскать уже и той извилистой стежки, что от моста была проторена через займище к источнику с чистой и леденящей водой.
Но родник оказался цел, хотя давно и не получал людского догляда. Сгнил деревянный сруб, не маячит теперь над ним вербовый журавец с окованной осиновой бадьей. Все это в прошлом… Нынче же небольшая ямка, из которой струятся скудные ключи.
Кулинин колодец — так всегда казаки звали это место. Где-то глубоко в земле ключи набирают силу и холодным напористым родником выдворяются в копань, а дальше в речную протоку.
В старину родников было много больше и все ухоженные. В наши же дни отношение к ним не то, что было у наших предков. Осиротел Кулинин колодец, затянулась илом и осокой Рябцева яма, пересохли Дальние ключи, затерялось и место Барского родника…
Замечено: где варварски вырубается лес, там закрываются ключи, мелеют и пересыхают речки. С утерей природных родников обедняются и нравственные родники души человеческой. Томится человек в сутолоке прогресса, устает, хворает. И негде ему охладить жар своей буйной головушки…