Возле припорошенного первым снегом проселка стоит осунувшийся и покосившийся дом. Один — пустой и забытый, в окружении остатков некогда большого сада да вяза-одногодка… Камышовая крыша, сработанная мастеровитыми руками, еще хранит казачье  строение от разрушительной дождевой влаги.
В унылую пору слякотной осени безжизненный старожил брошенного хутора  маячит на степном горизонте темно-серым пятном. Но с выпадением снега курень-сирота и запущенное поместье преображаются: зимняя белизна прорисовывает признаки былого величия так, что картины прошлой тут жизни отчетливо восполняет память.
Старина в сохранившихся строениях и вещах притягательна своими формами. Она напоминает нам о наших предках, их самобытности. Смотрю и всякий раз подкупаюсь этой простой, но заманчивой красотой. И пусть на базу теперь ни одной скотиненки, только колья торчат от плетней, все равно, — дорого моему сердцу это забытое  место в опаханной низине  некогда разнотравной  степи.

 Тихон Атаманцев