Так уж получается, что с годами вспоминаются самые разные истории, которые по началу не имеют никакого значения. Но стоит времени сделать свою работу, прокрутить целый ворох лет и событий, как вдруг в памяти всплывают определённые моменты, казалось, на век погребённые в собственной, подобной бездонному ларцу голове.

На сей раз это будет история любви. На первый взгляд банально и не без доли сентиментальности, однако не будем торопиться с выводами, а просто прочтём.

Это было летом 2009 года, когда мне пришлось поехать в гости на юг. И так как с билетами на данный момент было туго, мне предложили вариант — отправиться на «бакинском». При всём моём уважении к народам Кавказа, перспектива быть единственным русским в замкнутом пространстве с несколькими десятками чужеземцев на протяжении суток меня отнюдь не порадовала. Однако делать было нечего и билет был приобретён. Как я ошибался относительно своего страха. Но давайте всё по порядку.

Едва попав внутрь, мой слух уловил целый базар кавказкой речи, и так как это был плацкартный вагон, то эти голоса едва не переполнили мою голову. Однако отступать было поздно: меня провели к месту. А так как я был в больших чёрных очках и с белой тростью для слепых, то разумеется почти мгновенно привлёк к себе внимание, и первый же вопрос попутчиков разумеется был относительно моей инвалидности. Тут ещё провожающие меня слёзно попросили хозяев, иначе не назовёшь, не обижать меня, потому что обижать таких ну просто непозволительно. Сразу несколько голосов уверили их, что как можно? И тут же слух мой уловил с разных сторон тихое: — «Аллах…». Я почти успокоился, но всё равно ещё долго не мог расслабиться.

Состав плавно тронулся. Застучали колёса. Сначала медленно и едва слышно, потом всё быстрее, и вот мы уже несёмся на всех парах. И не успев толком перевести дух, я понял, что за меня серьёзно взялись в плане опекунства: угощать, помочь уложить багаж, удобнее устроиться возле окна и т. д. Участие принимали не только пассажиры одного сектора, а чуть ли не весь, как мне показалось, вагон, и я отказываться от их великодушия, от греха подальше, не стал.

Мало по малу суета утихла и мы приступили к трапезе, а по ходу спокойно, уже без суеты, общаться. С этого собственно и начинается моя, а точнее, их история, во истину по-кавказки колоритная, и, с нашей точки зрения, даже немножко неправдоподобная.

В одном весьма отдалённом от Баку посёлке  живёт старый человек, настолько старый, что старше его в целой округе, а может даже и во всём Азербайджане нет никого. У него большая дружная семья: двое сыновей, много внуков, ещё больше правнуков и несколько праправнуков… Их число я просто не помню, а потому не рискую назвать даже приблизительно. Женат он был дважды, и первая его супруга умерла, когда ему было уже чуть за шестьдесят, а его сыновьям минуло сорок. Любил он её очень. Любил настолько, что от горя почти ослеп. Вопрос о его дальнейшей судьбе разумеется не стоял. Не по-кавказским традициям бросать беспомощного пожилого человека в своём недуге, а потому оба сына, несмотря на то, что уже жили в городе, навещали его и по возможности ухаживали. Однако не прошло и двух лет после смерти жены, как глава семейства решил опять жениться, обычай позволяет. Но на ком решил? Молодая, совсем ещё юная девушка, которой едва исполнилось семнадцать, осиротевшая после несчастного случая. И хотя не по правилам перечить аксакалу, в этом случае сыновья не сдержались и стали осуждать старика и отговаривать его. Он же знал что делал, так как видел сложность положения его детей, которым было нелегко отрываться от привычной городской жизни, чтобы постоянно быть рядом с ним и трястись над его, как им казалось, беспомощностью. А почему такая юная избранница согласилась на этот брак, о том надо было спросить её. В общем и спрашивали, на что получали непоколебимый ответ: «Я его люблю!».

Свадьбу не играли. Так захотел сам хозяин, чтобы не оскорбить свою упокойницу жену. Но прежде, чем расписаться, он долго накануне пробыл на её могиле и плакал. Меж тем посёлок разделился на две части, одна  строго осуждала мужчину, другая же понимала и оправдывала. Так шли годы. Всевышний подарил им ещё двоих детей. То были два мальчика, словно компенсация за первых двух сыновей, которые отца так и не поняли, и не простили.

Мальчишки росли, молодая жена стала взрослой мудрой женщиной, а он оставался всё тем же не слишком древним и не слишком больным стариком. И вот ему уже за сто лет, а он всё живёт и не скрывает своего счастья. Многие осуждавшие их брак уже отправились на тот свет. Умерли и его сыновья от первого брака, а он всё живёт и живёт, и умирать не собирается. Вот и супруге его минуло шесть десятков, младшим сыновьям по сорок с небольшим, он же даже не думает о смерти. А на вопрос: «Каков секрет его необыкновенного долгожительства?», он всегда отвечает, что это ничто иное, как настоящая любовь, которая исходит из самого сердца, а также же любящих сердец, которые окружают его каждый день: сердце жены, сердца детей, внуков и правнуков. Вот и весь секрет.

Но каково было моё удивление, когда мой собеседник в конце своего рассказа сказал, что он сам и есть его сын. Он едет к отцу из Москвы с подарками и всё с той же любовью, которая не стоит никаких денег.

У читателя возможно появится вопрос о правнуках и о праправнуках, дескать, о чём вы, когда вам самим едва за сорок. Вот и я спросил. На что он характерно так, по-кавказки пощёлкал языком, сказал, мол, не в наших традициях разрушать общение целой семьи. Поругаться может брат с братом, отец с сыном, дочь с матерью, но все остальные будут общаться друг с другом несмотря ни на что. Вот и общаются отец с внуками и правнуками своих старших сыновей, которым сейчас было бы за восемьдесят. Приезжают из Баку регулярно внуки, чтобы навестить своего очень старого, но любимого деда, и даже водят его к могиле своей бабушки, к его первой, не менее любимой жене. Такая вот история.

Утром следующего дня поезд прибыл по назначению. И несмотря на то, что я сказал, что меня будут встречать, несколько джигитов, в том числе и мой собеседник, вышли из вагона и стояли рядом со мной до тех пор, пока мой опаздывающий встречающий не забрал меня. Что называется — из рук в руки.

Хочется сказать, что в этой поездке меня тронуло то самое кавказское великодушие. Внимание и добро, о котором до этого я читал лишь только в книгах, но которое, и я в этом убеждён, присуще каждому человеку, не взирая на возраст и национальность. А историю, рассказанную мне приятными попутчиками, я ещё тогда пообещал поместить в какой-нибудь своей публикации, как минимум на своей авторской странице.

Меж тем, по какой-то доброй иронии, обратно домой я возвращался тем же бакинским поездом, где познакомился с не менее интересными людьми. Однако, это уже совсем другая история.

Владимир Чадов.